Си́нтаксис ру́сских диале́ктов — модели словосочетаний, структурные схемы предложений, средства связи предложений друг с другом и другие синтаксические элементы, характеризующие языковые комплексы диалектов русского языка[1]. В сравнении с числом явлений, формирующим диалектные различия в области фонетики и морфологии, число явлений, формирующее различия в области синтаксиса, является в русских диалектах незначительным. Большинство синтаксических черт, распространённых в говорах русского языка, не являются диалектными, так как имеют общерусский характер: данные черты одинаковы во всех говорах и по большей части совпадают с чертами, характерными для русского литературного языка[~ 1] и просторечия.
Среди синтаксических явлений в русских диалектах отмечают как архаизмы, так и инновации. Различают явления противопоставленные и непротивопоставленные. К первым относят такие явления, в которых выражение одного и того же круга смысловых отношений осуществляется при помощи двух или нескольких синтаксических конструкций различной структуры, распространённых в разных говорах. Ко вторым относят такие явления, в которых выражение круга смысловых отношений в одних говорах передаётся при помощи такой синтаксической конструкции, которая отсутствует в других говорах[2]. В звеньях синтаксической системы меньше всего диалектных различий по говорам отмечается в конструкциях сложного предложения в сравнении с конструкциями словосочетания и простого предложения, также сложное предложение является наименее изученным звеном в области синтаксиса русских диалектов[3].
Наибольшее число отличий в синтаксическом строе русских диалектов отмечается в говорах северной локализации: в севернорусском наречии в целом или в его отдельных группах говоров, в северной диалектной зоне (включающей западные среднерусские окающие говоры и говоры северного наречия без Костромской группы) и в северо-западной диалектной зоне.
Так, например, в характеристику северной диалектной зоны входят такие синтаксические явления, как (см. карту северной диалектной зоны):
В характеристику Вологодской группы говоров северного наречия входят такие синтаксические явления, как:
Помимо севернорусских говоров синтаксические отличия также нередко встречаются в говорах западной локализации: в говорах западной диалектной зоны, из них чаще в тех группах говоров, чьи ареалы примыкают к территории распространения белорусского языка.
Так, например, в характеристику западной диалектной зоны входят такие синтаксические явления, как (см. карту западной диалектной зоны):
В характеристику Западной группы говоров южного наречия входят такие синтаксические явления, как:
Словосочетания в диалектах русского языка строятся по тем же моделям (согласование, управление, примыкание), что и в литературном языке. Основные диалектные различия отмечаются в форме подчиненного слова в модели управления[12]. Среди диалектных моделей словосочетаний встречаются как предложные, так и беспредложные модели[1].
В данной группе синтаксических явлений в одних и тех же моделях словосочетаний возможно выражение различных смысловых отношений в разных русских диалектах.
К данной группе синтаксических явлений относятся модели словосочетаний, образуемые за счёт употребления предлогов в сочетании с существительными в одном значении, но в разных падежах, за счёт употребления предлогов, неизвестных в других диалектных объединениях и употребления одних предлогов в значении других предлогов.
Среди диалектных особенностей в строении конструкциий беспредложных словосочетаний наиболее распространёнными и занимающими определённый компактный ареал являются случаи употребления переходных глаголов и прямого объекта в форме именительного пад.: копа́ть карто́шка, коси́ть трава́, пасти́ ко́ни, принести́ вода́ и т. п. Также отмечаются особенности в конструкциях беспредложных словосочетаний с существительными в форме дательного пад. и в форме родительного или винительного пад. с отличными от литературного языка и большинства говоров значениями.
Диалектные различия в составе структурных схем простого предложения характерны для односоставных предложений и таких двусоставных предложений, в которых сказуемое выражено неизменяемым словом (наречием, неизменяемой причастной или деепричастной формой). Диалектные структурные схемы простых предложений могут различаться по говорам лексико-грамматическим наполнением своих компонентов и семантическими возможностями образованных на их основе предложений[30].
В северо-западной части территории русских говоров раннего формирования значение состояния, являющегося результатом законченного ранее действия, последовательно выражается не только в страдательных, но и в действительных конструкциях (при помощи страдательных причастий и деепричастий). Употребляющиеся в перфектном значении краткие страдательные причастия и деепричастия в данных говорах свидетельствуют о формирующейся в их грамматическом строе категории перфекта. Сочетаниям кратких страдательных причастий и деепричастий с разными формами глагола быть, являющимся формами категории перфекта и выражающим следствие произошедшего действия, противостоят в системе глагола формы, обозначающим действие как процесс, не соотнося его с результатом[31].
Схемы предложений с краткими страдательными причастиями, оканчивающимися на -но, -то, -нось, -тось: ку́плено, по́жито, забра́нось, оде́тось[27][32]. Причастия с глаголом быть в прошедшем времени выражают в этих предложениях состояние в прошлом, предшествующее моменту речи (молока́ бы́ло про́лито), в будущем времени выражают состояние в будущем, следующим сразу после момента речи (молока́ бу́дет про́лито), в настоящем — состояние в момент речи со словоформой есть или нулевой формой служебного глагола (молока́ есть про́лито, молока́ про́лито)[33].
Причастия, образованные от переходных глаголов, в форме на -но, -то составляют структурную схему предложения (у них ещё не па́хано) или являются частью двухкомпонентной схемы, сочетаясь в её составе с существительным, называющим предмет, который вызвал состояние, выражаемое причастием (на полу́ воды́ на́лито). Причастия, образованные от непереходных глаголов, в форме на -но, -то, -нось, -тось всегда составляют структурную схему предложения (с молоды́х дён по́жито хорошо́, у неё уж оде́тось). В составе структурной схемы предложения причастия в форме на -но, -то сочетаются в ряде говоров северной диалектной зоны с существительными в форме именительного и винительного пад.: мука́ у нас ку́плено, пету́н проме́няно на ку́ру, и́збу уже за́перто, ча́шку разби́то и т. п., во всех русских говорах и в литературном языке сочетаются с существительными в форме родительного пад.: в саду́ мали́ны наса́жено, в ми́ску молока́ нали́то и т. п.[34]
Причастные предложения на основе однокомпонентной структурной схемы с формой на -но, -то, образованные от переходных глаголов (хорошо́ ска́зано), являются общерусскими; образованные от непереходных глаголов без постфикса -ся (из дере́вни уж уе́хано у них) отмечаются в северной диалектной зоне (за исключением широко распространённых причастий: ве́лено, хо́жено и некоторых др.); образованные от непереходных глаголов с постфиксом -ся (у кота́ уж на пе́чку забра́нось) распространены на территории северного наречия в ареале, протянувшемся узкой полосой с севера на юг от Онежского озера до Рыбинского водохранилища[32][35]. Для севернорусских говоров характерны односоставные (безличные) предложения с причастиями на -но, -то (во́ля бы́ло дано́, бы́ло кла́дено соха́), двусоставные (карто́шка была́ се́яно, попро́шено сосе́ди бы́ли помо́чь) отмечаются главным образом в западных среднерусских и реже в западных севернорусских говорах[36].
В характеристику северной диалектной зоны (ареал I пучка, больший по территории) включено распространение безличных предложений с главным членом — страдательным причастием и объектом в форме винительного пад.: всю карто́шку съе́дено[6]; в характеристику северо-западной диалектной зоны[37] и западных среднерусских говоров[38] входит распространение страдательно-безличного оборота с субъектом действия, выраженным сочетанием предлога у с именем в родительном пад. ед. числа: у меня́ воды́ прине́сено, у меня́ пря́лку на пече́ поло́жено, у ей на столе́ с тетра́дками раскла́денось и т. п. Для говоров северо-западной локализации характерна утрата конечного о в причастиях: лю́ди уже́ со́бран, молоко́ про́лит, ча́шка была́ разби́т и т. п.[32]
Схемы предложений с предикативными деепричастными формами: тот по́езд ушо́вши, я́блоки уже́ поспе́вши, все посе́вы засо́хши и т. п.[27][32] В данных схемах при помощи деепричастий совершенного вида, образованных в основном от непереходных глаголов, выражается состояние предмета, вызванное предшествующим действием, как правило, самим же предметом: в прошлом (по́езд был ушо́вши), в момент речи (по́езд ушо́вши, по́езд есть ушо́вши) и в будущем (по́езд бу́дет ушо́вши). Возможны случаи образования деепричастий от переходных глаголов, в которых выражается состояние предмета, вызванное предшествующим действием другого предмета: изба́ нескла́дно постро́ивши, магази́н бу́дет закры́мши и т. п.[~ 4] Деепричастные формы выступают в предложениях в функции сказуемого при подлежащем (кот нае́вши — вот и спит), но возможны и схемы типа: где ещё снежко́м покры́то, а где раста́явши; да уж лежа́ть надое́вши и т. п.[39]
Употребление деепричастия в функции сказуемого: по́езд ушо́вши входит в характеристику западной диалектной зоны[6]. Наиболее часто данные деепричастные формы встречаются в западных среднерусских говорах, в остальных говорах диалектной зоны их употребление в основном лексически ограничено[40].
Структурные схемы предложений с глаголом быть в сочетании с инфинитивом значимого глагола: быть дождю́ идти́, быть опя́ть за́втра е́хать, зна́чит быть тому́ случи́ться и т. п., в которых передаётся значение долженствования, неизбежности, возможности[27]. Предложения с глаголом быть, сохранявшиеся в литературном языке до XVIII века, встречаются в настоящее время в говорах северо-запада (Псковская и Новгородская области) и юго-запада (Брянская и Орловская области) территории русских говоров раннего формирования[41].
Структурные схемы предложений с предикативными наречиями (на́до, ну́жно, ви́дно, слы́шно) в сочетании с существительным в именительном или винительным пад.: нам её саму́ / она́ сама́ на́до, ребя́т / ребя́та издалека́ бы́ло слы́шно и т. п. Предложения с существительными или местоимениями в форме именительного пад. при предикативных наречиях (он на́до, ло́жка на́до) наряду с существительными или местоимениями в форме винительного пад. (его на́до, ло́жку на́до) распространены в северной диалектной зоне и в ряде западных южнорусских говоров, в остальных говорах отмечаются только формы типа его на́до, ло́жку на́до. Предложение с предикативными наречиями с существительным в именительном пад. в литературном языке употреблялись до XVIII века, с существительными в винительном пад. сохранились до настоящего времени в разговорном стиле (вместо них шире употребляются конструкции с краткими прилагательными типа ло́жка нужна́ (ло́жку на́до), река́ видна́ (ре́ку ви́дно), кри́ки бы́ли слышны́ (кри́ки бы́ло слы́шно) и т. п.)[42].
Кроме выражения во всех русских говорах и в литературном языке в структурной схеме предложения, состоящей из существительного в родительном пад. и глагола в форме 3-го лица ед. числа, признака, связанного главным образом с количеством (достаточность, недостаточность, изменение количества) (нам са́хара хва́тит), в части говоров в этой же схеме могут быть выражены признаки, не связанные с количеством (наличие, появление, обнаружение, сохранение, движение и др.): есть у нас ржи, есть и пшена́; у нас зверья́ ста́ло; е́здило тут вся́кого наро́ду; бы́ло у меня́ сынове́й и т. п.[43] Чаще всего такие схемы предложения строятся с глаголами быть, быва́ть, существительные в них могут выступать в форме ед. числа (называющие предметы, которые могут быть сосчитаны или измерены, имеющие значение вещественное, собирательное или абстрактное) и в форме мн. числа. Данные схемы предложения распространены в говорах северного наречия и в западных среднерусских говорах. В характеристику ареала II пучка северной диалектной зоны включено распространение формы родительного пад. имени при главном члене, являющемся спрягаемой формой глагола: есть у нас таки́х пе́сен[9]. Помимо существительных со значениями предметов, которые могут быть сосчитаны или измерены, в севернорусских говорах встречаются также существительные, обозначающие неделимые предметы: а отца́-то у тебя́ есть? есть там моего́ телка́? Предложения с существительным в родительном пад. и глаголом в форме 3-го лица, выражающим понятия, связанные не только с количеством, были характерны для русского литературного языка до начала XIX века[44].
В строении схем сложных предложений число различий между диалектами русского языка невелико, большинство явлений синтаксиса сложного предложения — общее для всех говоров, в то же время отличия диалектного языка и просторечия от литературной разговорной речи значительны.
Среди явлений, общих для всех диалектов и отсутствующих в разговорной речи литературного языка, отмечаются:
Состав сочинительных и подчинительных союзов, который можно отнести также и к лексическим явлениям, отмечается в русских говорах следующими диалектными различиями:
Ряд союзов и союзных слов, широко распространённых на всей территории русского диалектного языка, различаются по частоте их употребления в тех или иных говорах, к их числу относятся:
Употребление служебного слова дак (дык, дък), заключающего собой сложное предложение: кры́шу крыть на́до, бежи́т дак; пото́м гребём грабля́ми, подсо́хнет дак[57]. Чаще всего заключительное слово дак выражает причинные отношения. Помимо функции особого служебного форманта слово дак также может выступать в роли союза или усилительно-выделительной частицы. Служебное слово дак, широко распространённое в говорах севернорусского наречия, является новообразованием, возникшим, возможно, под влиянием тюркских или финно-угорских языков[60].
Синтаксический строй современных диалектов русского языка постепенно разрушается под влиянием как литературного языка (обучение в школе, печатные издания, телевидение и др.), так и в процессе взаимодействия диалектов друг с другом, с сильным влиянием тех диалектов, в которых употребляются общерусские синтаксические элементы: сужается территория распространения диалектных синтаксических конструкций, снижается частота их употребления, происходит вытеснение диалектных конструкций конструкциями литературного языка. В отличие от других языковых уровней русских диалектов (фонетики, морфологии, лексики), черты которых также со временем исчезают, диалектные особенности синтаксиса утрачиваются несколько быстрее.
Примером постепенного разрушения диалектных синтаксических элементов может служить конструкция с предлогом для (пошёл для ржи), отмечаемая диалектологами в начале XX века в севернорусских и восточных среднерусских говорах, которая выражала широкий круг значений, включая сложность какого-либо приобретения. Первым изменением на стадии происходившего на протяжении XX века разрушения конструкции, зафиксированным диалектологами, был процесс десемантизации словосочетаний с для, сближение со значением предлога насчёт, появление случаев совместного употребления предлогов в одном словосочетании (пошёл насчёт для ржи). В дальнейшем фиксировались утрата специфического значения и сведение его к объектно-целевому значению. В конечном итоге словосочетание с для постепенно вытеснялось другими конструкциями (пошёл по рожь, пошёл за ро́жью) и, вероятно, исчезло окончательно.
При наличии общей тенденции к утрате диалектных особенностей, характер этого процесса неодинаков как для разных говоров, так и для разных синтаксических конструкций. Особенности в одних говорах могут разрушаться быстрее, чем те же особенности в других говорах, одни синтаксические конструкции могут быть более устойчивыми, чем другие[61].
Данная страница на сайте WikiSort.ru содержит текст со страницы сайта "Википедия".
Если Вы хотите её отредактировать, то можете сделать это на странице редактирования в Википедии.
Если сделанные Вами правки не будут кем-нибудь удалены, то через несколько дней они появятся на сайте WikiSort.ru .